Пресса о «Деле» Сутягина

Разговор через решетку

Можно ли решить научную проблему в суде? Ученые и чекисты расходятся в понимании государственной тайны

В течение нескольких лет общество наблюдает за медленным, но последовательным и упорным развертыванием кампании шпиономании.

Даже В. Путин, который еще в 1999 году считал экологические и общественные организации прикрытием для шпионажа, в начале 2003 года вынужден был на Государственном совете сделать заявление об опасности «маниакальной шпиономании» и глобальной секретности. Надо полагать, что камень был брошен в огород ФСБ.

Берите и судите!

После освобождения из заключения «шпионов» Григория Пасько и Валентина Моисеева в следственно-судебных отношениях с ФСБ остались только ученые: Игорь Сутягин (Москва), Владимир Щуров (Владивосток), Владимир Данилов (Красноярск) и Анатолий Бабкин (Москва). За решеткой же остается один Сутягин, в которого чекисты вцепились мертвой хваткой, как в последнюю свою надежду. Насколько известно, ничего нового в деле в результате дополнительного расследования не появилось. Кроме дополнительных глупостей, разумеется.

Во всех известных шпионско-секретных делах особое беспокойство вызывает позиция агрессивного послушания прокуратуры. Легко понять, что если в различных регионах страны позиции прокуратур совпадают и всегда направлены на выполнение пожеланий ФСБ, то, по-видимому, это соответствует указаниям Генеральной прокуратуры.

Бывают редкие исключения. Прокуратура Приморского края после обращения группы видных российских ученых и Общественного комитета защиты ученых в январе 2003 года отказалась все же от обвинения Владимира Щурова по двум из трех статей, но с удивительным упорством продолжает поддерживать совершенно необоснованное обвинение в разглашении государственной тайны.

Нет сомнений, что государственные тайны существуют и их следует защищать. Но это должны быть действительно государственные тайны, а не фантазии ретивых сотрудников спецслужб. Поощрения и награды побуждают сотрудников ФСБ генерировать все новые замысловатые сценарии покушения на государственные интересы и подменять своими ведомственными соображениями оценки специалистов, особенно в области науки.

Самое странное, что решение чисто научных проблем, таких, какие возникли, скажем, в делах Сутягина, Щурова, Данилова, Бабкина под давлением ФСБ и при содействии прокуратуры, возлагается, по сути дела, на суд, который превращается в своеобразный судебный «ученый совет», где специально уполномоченный судья и заседатели должны принимать научное решение. Пусть даже и с использованием специальных экспертиз.

Не проще ли было ФСБ с самого начала обратиться к руководству РАН – высшему научному авторитету страны (уж там явно работают не агенты иностранных разведок) с просьбой рассмотреть материалы, которые вызвали сомнения у бдительных чекистов, на действительно специализированном ученом совете? Очевидно, проще. Но тогда число злоумышленников, посягающих, по мнению ФСБ, на государственные секреты, приблизилось бы к нулю.

Когда возникли проблемы с учеными, Дальневосточное отделение РАН, президиум РАН без просьб ФСБ и суда сами создали экспертную комиссию из трех академиков и трех докторов наук. Комиссия установила, что в материалах Щурова никакими секретами не пахнет. Если и есть проблема, то научная. При чем здесь тогда суды и следствие? Не приходит же никому в голову устанавливать верность или опровергать, скажем, теорию относительности с помощью судебного решения.

Аналогичная ситуация и с делом Данилова. Десяток видных ученых письменно подтверждает, что секретов нет, а ФСБ твердит: есть! Представляется, что только заключение ученых, специалистов в конкретной области, и возможность подозреваемого давать нужные пояснения позволили бы достаточно объективно установить наличие или отсутствие секретов. Только при обнаружении секретов дело могло бы перейти на уровень следствия и суда.

Нежелание идти по пути закона и здравого смысла заводит обвинителей в тупик. 16 мая 2003 года Красноярский краевой суд в очередной раз вернул прокуратуре обвинительное заключение в связи с неконкретностью обвинений. Из обвинительного заключения суд не смог понять, какую же тайну выдал Данилов! Совершенно аналогичная ситуация была и год назад, когда суд по этой причине уже возвращал дело прокуратуре, но обвинения за целый год конкретизированы так и не были – нет фактов. В этой ситуации радует одно: суды стали требовать от обвинения юридически обоснованных доказательств, а не деклараций.

Прокуратура же вместо отказа от обвинения или его конкретизации идет по проторенному пути: 22 мая 2003 года она опротестовала в Верховном суде требование краевого суда о конкретизации обвинения. Подтекст протеста понятен: слишком разборчивыми стали! Берите что есть и судите!

Заказ на шпиона

С абсурдом секретности общественности относительно просто удалось справиться только в деле Владимира Сойфера. Обвинители отступили, а дело было закрыто в связи с отсутствием состава преступления, а не по амнистии, как хотели его инициаторы.

В остальных делах все сложнее. ФСБ обвиняет, ФСБ определяет экспертов (которым сама же дает право выступать экспертами), затем на основании заключения таких экспертов (чаще всего не специалистов в рассматриваемой области), суды выносят решения. Обвинительные или уклончивые, как в деле Сутягина: направить на дополнительное расследование. И это при полной недоказанности обвинения в ходе самого судебного процесса!

Заметим, что во всех известных делах о разглашении гостайны и шпионаже эксперты ни разу не воспользовались своим законным правом получения дополнительных материалов или собственных объяснений обвиняемого. Они следуют правилу «как начальство велело» и подтверждают наличие тайны, хотя в большинстве случаев не обладают знаниями и статусом эксперта. Не являются экспертными и их учреждения.

Если же говорить об Игоре Сутягине, то он вообще не является надлежащим ответчиком, так как никогда не имел допуска к секретным материалам. Все его научные работы были построены на материалах открытых публикаций. Задумаемся: человек не является носителем секретов, но обвиняется в шпионаже и разглашении государственной тайны! Общество, как и в печально знаменитые тридцатые, энкавэдэшные, годы, молчит, косвенно поощряя фальсификаторов на новые «подвиги». Говорят лишь правозащитники да несколько периодически закрываемых СМИ.

Сегодня уже нет сомнений, что сугубо политическим является и дело профессора Бабкина. Нужно было потрепать американцев вообще и конкретного американца Поупа, представлявшего Пенсильванский университет – заказчика работы в МВТУ им. Баумана. К нему и подвязали Бабкина (с таким же успехом могли обвинить любого другого). В ФСБ прекрасно знают, что дело высосано из пальца, но продолжают твердить о виновности Бабкина. «Независимый» суд по воле обвинителей осудил Бабкина на восемь лет условно (что само по себе смехотворно).

Обратим внимание на одно из важнейших доказательств предвзятости. Чтобы упрятать концы в воду, секретные якобы отчеты МВТУ (пять томов), за которые были осуждены и Эдмонд Поуп, и Анатолий Бабкин и которые уже давно были переданы американскому заказчику, у нас в России взяли да и засекретили! Где же здесь логика: за границей все это имеют, знают, читают и изучают, а для нас – секрет? Догадываетесь почему? Для того чтобы, опираясь на эти отчеты, нельзя было открыто доказать, что никаких секретов они не содержат. А значит, и доказать, что дело было сфабриковано и носило заказной характер.

А ведь какой простой и красивый ход мог быть у ФСБ, если бы дело было чистым. Опубликовали бы фрагменты того отчета (который все равно уже есть у американцев), объяснили бы обществу, что это в открытой печати до сих пор не появлялось и почему это секретно. Одновременно предоставили бы обвиняемому возможность публично доказать обратное и сослаться на уже опубликованные ранее материалы, содержащие эти данные. И все. Просто? Да. Но почему же пошли не по простому пути, а снова по темным закоулкам секретности? Дело в том, что в этом случае на скамью подсудимых нужно было посадить авторов фабрикации. Поэтому все и засекретили.

Дело Бабкина между тем не закончено. Адвокаты работают. Правозащитники полагают, что в ближайшее время все материалы отчетов, из-за которых пострадал профессор Бабкин (да и американец Поуп), станут доступными любому желающему, позволят провести независимую и объективную экспертизу и показать истинную цену декларациям ФСБ.

Аналогичная ситуация и с Владимиром Даниловым. Только ведомственная экспертиза под патронажем ФСБ и поддержка прокуратуры спасает пока обвинителей от полного провала. Для того чтобы не провалиться окончательно, обвинители Данилова держат в кармане и запасное обвинение – в мошенничестве.

Награды за провалы

Как все, однако, похоже! Легко вспомнить, что по такой же схеме (с запасным вариантом) было пошито в «лубянском ателье» и дело американского стажера в Воронежском университете Тоббина, обвиненного сначала в шпионаже, а затем быстро переквалифицированное в торговлю наркотиками. Впрочем, таких дел много.

Можно ли себе представить демократическую страну, в которой руководитель спецслужбы после столь громких провалов немедленно не подал бы в отставку? Исключено. Но даже если бы он и «забыл» это сделать, то его принудительная отставка была бы безусловной и скорой. У нас, однако, спецслужба всегда, как жена Цезаря, вне подозрений, вне общества и над государством.

Вспоминается один случай. В начале июня 2002 года в Министерстве природных ресурсов проходила двухдневная конференция по экологической безопасности. Во второй день, после обеда, когда в зале уже осталось мало людей, я слушал очередного выступающего на фоне активного разговора двух человек, сидевших у меня за спиной в следующем ряду.

Некоторое время их разговор оставался фоном, но неожиданно отдельные слова привлекли внимание, и я стал прислушиваться. А прислушаться было к чему. Разговор шел об отношениях президента и спецслужб.

– Ну ты брось, – говорит первый голос, – это, как ни верти, все-таки президент.

– Да какой он президент, – говорит другой голос, – ты что, не знаешь, что ли, что это мы его усадили в Кремль. Он никто. Я генерал КГБ, если я топну ногой, то этот подполковник по пояс в землю уйдет! Пусть попробует без нашего согласования что-нибудь сделать!..

Посидев еще некоторое время, я направился к выходу и увидел сидевших у меня за спиной двух представительных, хорошо одетых мужчин лет пятидесяти…

Если предположить, что хлестаковские слова генерала КГБ хотя бы отчасти близки к истине, то тогда становится понятным, почему все провалы лубянских чиновников превращаются в успехи и достижения, почему они не подотчетны не только обществу, но и парламенту. Становится понятным, почему за провалы, похожие на преступления, их не только не увольняют, но награждают и повышают.

Особое место занимают заказные убийства. Много их случилось за последние годы в столице и за ее пределами. И всегда нам сообщали, что объявлен план-«перехват». В случае с Сергеем Юшенковым объявили даже специальный «перехват» – «Вулкан». Трудно сказать, как этот «вулкан» извергался, но результат и на этот раз оказался равным нулю. Постоянный нулевой результат сегодня уже можно считать статистически достоверным и убедительным. Такой результат возможен только в одном случае: если люди ловят сами себя. Или тех, кого поймать не хотят.

История показывает, что если официальная власть не может разобраться со своими спецслужбами, то может прийти время, когда спецслужбы начнут разбираться с властью. Настоящую безопасность могут обеспечить только абсолютно внятные и вменяемые спецслужбы, подконтрольные обществу.

Эрнст ЧЕРНЫЙ