Пресса о «Деле» Сутягина

Прием против лома

Статуя Фемиды на здании Верховного суда фото Вадима Кантора, Гринпис (увеличить)

И снова – пощечина. Нам от них. Натуральная пощечина – лапой склизкой, как медуза, и такой же обжигающей. На этот раз лапа называется «вердикт присяжных по делу Сутягина».

Зачем? Ну зачем им сейчас, после всех их квазишпионских позорищ, сажать его – они же сами знают лучше кого угодно, что никакой он не шпион? Аргумент, что иначе придется отвечать за годы, проведенные невиновным человеком в тюрьме, не убеждает: перед кем это им придется отвечать? Только не надо, что перед правосудием – это слово они уже «опустили». В самом, что ни на есть, лагерном смысле. Перед обществом? Ох, не смешите: это общество только что само же дружно венчало их на царство. Да-да, именно их, потому что о личности всенародно-повторно-избранного говорить не приходится. Всей личности – погоны гэбэшного подполковника и пара-тройка дешевых фраз на фене заплеванных подворотен.

Это ж не Путина В.В. нынче выбрали, а клетку, в которой легко, потому что все понятно: звук – удар плеткой, поджатый хвост – миска с требухой. Порядок и справедливость. А если кто совсем уж невзначай попал под паровой каток – покайся, что вовремя не отполз в сторонку, понадеявшись на правила дорожного движения.

Думать же надо было – разве паровые катки замечают светофоры а-ля конституция и всякую там дорожную разметку вроде законов?

Суда присяжных захотели? Нате вам суд присяжных. Велика проблема – набрать из 70 с чем-то процентов электората 12 человек с устойчивым рефлексом послушания! А уж подсунуть этим двенадцати абы как склеенную картинку обвинения, вымарав из нее все доказательства невиновности подсудимого, – и вовсе дело техники.

Кажется, я знаю, зачем они сажают Сутягина: просто-напросто они сами боятся. Боятся того, что не все еще боятся их. И для устрашения играют мышцами. Им же не Сутягин нужен – им нужно проверить, утрется ли подотчетное население после очередной оплеухи. Да и вообще, заметит ли ее.

У меня есть одна знакомая собака, матерый семилетний овчар-переросток. При каждой новой встрече этот здоровенный пес сравнивает «весовые категории»: ты меня боишься или нет? Если боишься – правильно делаешь, могу и цапнуть. А если нет – ну и черт с тобой, тогда хоть угости чем-нибудь.

Иногда они напоминают мне этого пса. Вспомните, как они принимают самые драконовские законы: сначала запускают «жесткий вариант» и смотрят на реакцию – проглотит общество или как? Если нет – тут же дают задний ход. Так было и с поправками о СМИ к закону о борьбе с терроризмом, и с запретами на освещение выборов, и с предложением увеличить президентский срок. Последний их шедевр о митингах тоже уже смягчать собираются.

У них снова на вооружении замшелый прием доброго и злого следователей. Холуйская Дума безропотно приняла на себя роль злого, а «добрый» – это, конечно же, он, царь-батюшка, солнышко наше ненаглядное: всегда готов приструнить зарвавшихся бояр и «не одобрить» их излишнюю прыть. Если, конечно, чернь расшумится, а иначе зачем? Опять же: и благодарность подданных – на блюдечке с голубой каемочкой, и почетное звание «большего либерала, чем 70 процентов населения». Один такой «либерал» тоже, помнится, как-то за «головокружение от успехов» своих же людоедов пострелял малость. И это ему ничуть не помешало прогнать страну через лагеря…

Они сажают Сутягина. Они опять нас пугают. Они уверены, что против лома нет приема. У них, пожалуй, действительно нет. А у нас – есть, и это отнюдь не другой лом.

Этот прием проще пареной репы: не верить им. Ни в том, что Сутягин – шпион. Ни в том, что добровольно и с песнями сдаются боевики – сдашься тут добровольно, когда вся родня у власти в заложниках! Ни в том, что мальчишка-школьник только по природной своей хилости погиб во время кросса в противогазах. Ни в чем вообще не верить. Даже если вдруг покажется, что случайно сказали правду, все равно – не верить, потому что не врать они не умеют. Ни в чем и никогда.

Елена РЯБИНИНА
Москва
asobolev@online.ru